Неточные совпадения
Он
считал это душевное действие
вредным и опасным фантазерством.
— Входить во все подробности твоих чувств я не имею права и вообще
считаю это бесполезным и даже
вредным, — начал Алексей Александрович. — Копаясь в своей душе, мы часто выкапываем такое, что там лежало бы незаметно. Твои чувства — это дело твоей совести; но я обязан пред тобою, пред собой и пред Богом указать тебе твои обязанности. Жизнь наша связана, и связана не людьми, а Богом. Разорвать эту связь может только преступление, и преступление этого рода влечет за собой тяжелую кару.
Самгина приятно изумляло уменье историка скрашивать благожелательной улыбочкой все то, что умные книги и начитанные люди заставляли
считать пошлым, глупым,
вредным.
Старец этот, отец Ферапонт, был тот самый престарелый монах, великий постник и молчальник, о котором мы уже и упоминали как о противнике старца Зосимы, и главное — старчества, которое и
считал он
вредным и легкомысленным новшеством.
Дерсу
считал их самыми «
вредными людьми» и говорил...
Старались истреблять признаки этой жизни даже среди крепостной массы, потому что
считали их
вредными, подрывающими систему безмолвного повиновения, которая одна признавалась пригодною в интересах помещичьего авторитета.
Мать только что отведала и то по просьбе отца: она
считала рыбу
вредною для себя пищей.
— Не понимаете? тем хуже для вас. Я
считаю долгом предостеречь вас. Нашему брату, старому холостяку, можно сюда ходить: что нам делается? мы народ прокаленный, нас ничем не проберешь; а у вас кожица еще нежная; здесь для вас воздух
вредный — поверьте мне, заразиться можете.
— В бегах живут, всё странствуют по земле, затем и дано им нарицание — бегуны. Земля и все прилагаемое к ней — чужое для нас, говорят они, а полиция
считает их
вредными, ловит…
По этому учению важно не то, чтобы исповедовать в жизни ту истину, которая открылась тебе, и вследствие этого неизбежно быть вынужденным осуществлять ее в жизни или по крайней мере не совершать поступков, противных исповедуемой истине: не служить правительству и не усиливать его власть, если
считаешь власть эту
вредною, не пользоваться капиталистическим строем, если
считаешь этот строй неправильным, не выказывать уважения разным обрядам, если
считаешь их
вредным суеверием, не участвовать в судах, если
считаешь их устройство ложным, не служить солдатом, не присягать, вообще не лгать, не подличать, а важно то, чтобы, не изменяя существующих форм жизни и, противно своим убеждениям, подчиняясь им, вносить либерализм в существующие учреждения: содействовать промышленности, пропаганде социализма и успехам того, что называется науками, и распространению образования.
Отступление от этих правил граф
считал позволительным только в том единственном случае, когда для человека возникают новые обязательства к существам, с которыми он должен искать полного единения, для которых человек обязан «оставить отца и мать». Такое существо, разумеется, жена. Высоко ставя принцип семейный, граф говорил, что он
считает в высшей степени
вредным, чтобы члены одной и той же семьи держались разных религиозных взглядов и принадлежали к разным церквам.
Если в людях есть наклонность завидовать чужому величию, то еще больше в них наклонности уважать величие; общество будет благоговеть перед великим человеком, если нет особенных, случайных причин обществу
считать его
вредным для себя.
Пиетисты убеждены, что современная наука безрелигиознее Эразма, Вольтера и Гольбаха с компанией, и
считают ее
вреднее вольтерианизма.
Он восстал против победоносного могущества новизны и таланта, всех пленившего, всех увлекшего за собою, восстал, потому что
считал это увлечение
вредным, восстал один против несметного полчища поклонников торжествующей новизны, сильных и раздражительных; он был осмеян, унижен, ненавидим, гоним общественным мнением большинства… но он сделал свое дело.
Само здоровье наше — это не спокойное состояние организма; при глотании, при дыхании в нас ежеминутно проникают мириады бактерий, внутри нашего тела непрерывно образуются самые сильные яды; незаметно для нас все силы нашего организма ведут отчаянную борьбу с
вредными веществами и влияниями, и мы никогда не можем
считать себя обеспеченными от того, что, может быть, вот в эту самую минуту сил организма не хватило, и наше дело проиграно.
Очень удивительно то, что большинство людей тверже всего верят самым старинным учениям о вере, таким, какие уже не подходят к нашему времени, а откидывают и
считают ненужными и
вредными все новые учения. Такие люди забывают то, что если бог открывал истину древним людям, то он всё тот же и точно так же мог открыть ее и недавно жившим и теперь живущим людям.
Если бог, как предмет нашей веры, выше нашего разумения и мы не можем обнять его разумом, то из этого еще не следует того, что мы должны пренебрегать деятельностью разума,
считая ее
вредною.
Гордым людям мало
считать каждому самого себя лучше всех людей, они даже и свой народ: немец немца, русский русского, поляк поляка, еврей еврея,
считают лучше всех народов. И как ни вредна гордость отдельных людей, эта гордость народная еще во много раз
вреднее. От нее гибли и гибнут миллионы и миллионы людей.
Польский резидент отвечал принцессе в том же смысле, как говорил в церкви св. Марии, и настоятельно советовал скорей удалиться в скромное уединение и тем избегнуть
вредных последствий, которые он
считал неизбежными, если она не покинет своих замыслов.
И Теркину вспомнился тут его разговор на пароходе с тем писателем, Борисом Петровичем. Он ему прямо сказал тогда, что
считает такие затеи
вредными. Там, в крестьянском быту, еще скорее можно вести такое артельное хозяйство, коли желаешь, сдуру или от великого ума, впрягать себя в хомут землепашца, а на заводе, на фабрике, в большом промысловом и торговом деле…
«Он человек нехороший,
вредный для дела; за три года, пока он служит, у меня накипело в душе, но тем не менее мой поступок ничем не может быть оправдан. Я воспользовался правом сильного. Он мой подчиненный, виноват и к тому же пьян, а я его начальник, прав и трезв… Значит, я сильнее. Во-вторых, я ударил его при людях, которые
считают меня авторитетом, и таким образом я подал им отвратительный пример…»
Григорий Александрович,
считая бесполезным и даже
вредным удерживать людей, нерасположенных к новому порядку вещей, не только не препятствовал эмиграции, но даже приказал снабжать желающих переселяться из Крыма пропускными билетами и денежными пособиями.
Последний тоже отличал ее от князька и княжен, во-первых из пренебрежения к их аристократическому происхождению, которое молодой энтузиаст
считал почему-то непременно соединяющимся с врожденным скудоумием, и даже при них очень любил распространяться о
вредном влиянии каст на умственное развитие представителей, а во-вторых и потому, что Александрина была несомненно красивее обеих княжен, из которых Софи была совершенно бесцветная блондинка, и лишь Анюта обещала быть пикантной, темной шатенкой, что блистательно и исполнила, когда ей пошел шестнадцатый год.
Несмотря на всю свою мнимую власть, на свой ум, опытность, знание людей, Кутузов, приняв во внимание записку Бенигсена, посылавшего лично донесения государю, выражаемое всеми генералами одно и то же желание, предполагаемое им желание государя и сведение казаков, уже не мог удержать неизбежного движения и, отдав приказание на то, чтò он
считал бесполезным и
вредным — благословил совершившийся факт.
Я не могу желать и искать физической праздности и жирной жизни, разжигавшей во мне чрезмерную похоть; не могу искать тех разжигающих любовную похоть потех — романов, стихов, музыки, театров, балов, которые прежде представлялись мне не только не
вредными, но очень высокими увеселениями; не могу оставлять своей жены, зная, что оставление ее есть первая ловушка для меня, для нее и для других; не могу содействовать праздной и жирной жизни других людей; не могу участвовать и устраивать тех похотливых увеселений, — романов, театров, опер, балов и т. п., — которые служат ловушкой для меня и других людей; не могу поощрять безбрачное житье людей зрелых для брака; не могу содействовать разлуке мужей с женами; не могу делать различия между совокуплениями, называемыми браками и не называемыми так; не могу не
считать священным и обязательным только то брачное соединение, в котором раз находится человек.
И потому я не могу уже теперь отступить от заповеди Христа, запрещающей клятву; не мог уже клясться другому, ни заставлять клясться других, ни содействовать тому, чтобы люди клялись и заставляли клясться других людей и
считали бы клятву или важною и нужною, или хотя бы не
вредною, как это думают многие.
Считаете неразумным идти убивать турок или немцев — не ходите;
считаете неразумным насилием отбирать труд бедных людей для того, чтобы надевать цилиндр или затягиваться в корсет, или сооружать затрудняющую вас гостиную — не делайте этого;
считаете неразумным развращенных праздностью и
вредным сообществом сажать в остроги, т. е. в самое
вредное сообщество и самую полную праздность — не делайте этого;
считаете неразумным жить в зараженном городском воздухе, когда можете жить на чистом;
считаете неразумным учить детей прежде и больше всего грамматикам мертвых языков, — не делайте этого.
Это выражение кратко, но значение его очень широко [Это «и других» внесено на основании следующих слов закона 8 октября 1835 года: «Кроме духоборцев, иконоборцев, молоканов, иудействующих, должно
считать особенно
вредными скопцов и не молящихся за царя, и сверх того и тех раскольников, кои, по местным соображениям, будут в равной степени признаваться
вредными для общества; о сих последних испрашивать каждый раз разрешения министерства внутренних дел, описывая обряды, мнения и правила, и означать степень вреда, от них происходящего».].
И люди читают это, учат, называя это наукой, и никому в голову не приходит сделать естественно представляющийся вопрос о том, что если убивать дурных полезно, то кто решит: кто
вредный. Я, например,
считаю, что хуже и
вреднее г-на Геккеля я не знаю никого. Неужели мне и людям одних со мною убеждений приговорить г-на Геккеля к повешению? Напротив, чем грубее заблуждения г-на Геккеля, тем больше я желаю ему образумиться и ни в каком случае не хотел бы лишить [его] этой возможности.
Но люди делают свое положение сами для себя, для других и в особенности для своих детей, и потому на вопросы: зачем вы собираете и сами собирались в миллионы войск, которыми вы убиваете и увечите друг друга? зачем вы тратили и тратите страшные силы людские, выражающиеся миллиардами, на постройку ненужных и
вредных вам городов, зачем вы устраиваете свои игрушечные суды и посылаете людей, которых
считаете преступными, из Франции в Каэну, из России в Сибирь, из Англии в Австралию, когда вы сами знаете, что это бессмысленно? зачем вы оставляете любимое вами земледелие и трудитесь на фабриках и заводах, которые вы сами не любите? зачем воспитываете детей так, чтобы они продолжали эту не одобряемую вами жизнь? зачем вы всё это делаете?